Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

Алла и Лера переглянулись.

— В «Дельфин». Самый клёвый санаторий, — добавила Снежана.

Лера хлопнула в ладоши:

— У Альки тоже туда путёвка!

— Снежана, — обратилась к огнезрачной красуне Алла, — расскажите, как там в «Дельфине»? Куда лучше поселить нашего малыша? Он впервые от дома отрывается.

— Ой! — в одно мгновение ойкнули няня и её воспитанница. Говорили они наперебой. Главное, о чём подумала Алла, что Алька оказался в надёжных руках, можно вздохнуть и не ждать сопровождающую, и… конверт можно вручить огнезрачной красуне. Алла по человеку видит, прилипают ли к его рукам чужие деньги.

Она скользит взглядом по лицам новых друзей, всматривается в глаза молчаливого охранника, которого Снежана задвинула на задний план сцены. Он вздыхает и трёт платком вспотевший круглый лоб.

— Мишуня так окреп от процедур, очень, — доносится торопливая речь няни, — спину держит, не валится, простудами не болеет… Учителя? Ой, великолепные. Интеллигенция. Я сама педагог… Уроки с вашим парнем поделаю. Не тревожьтесь. Ваши нервы передаются ребёнку… Да, почти все без родителей. Сопровождение полагается только особенным деткам. Поэтому мы со Снежаной всегда рядом с Мишей. Она тоже и процедуры получает, и учится. Хорошая девочка, моя помощница, сокровище! — Няня прильнула к своей воспитаннице, которая уже вступила в мальчишеский кружок на позиции лидера.

Новая подруга сильным голосом и ясными глазами напомнила Альке далёкую Оксану — так рассудила Алла и оказалась права. Её любимец больше не заглушает рыданиями железнодорожный громкоговоритель, а играет с новыми друзьями. И как он искренен, мягок с больным малышом, как старается развеселить его, и тот смеётся и играет на равных. От малыша исходят какой-то волшебное тепло, невидимые лучи, словно из иного измерения, которые растапливают охладевшее сердце Аллы. Она смахивает слезу — у бедных деток нет мамы. Алле даже захотелось прижать их к груди, но невидимые правила не позволяют знатной даме проявить эмоции, она лишь прильнула к любимому крестнику и скользнула в детский разговор, который тут же и прервался.

Отправленный на задворки страж вырос как из-под земли. Его тень накрыла сбившихся в один живой круг пассажиров первого купе прибывающего крымского поезда. Среди простых людей этот достойный муж этикетом себя не утруждал, поэтому без реверансов накинулся на Снежану, остальные пассажиры не удостоились даже его взгляда:

— Твой отец не придёт! Только без истерик!

— Александр Ильич, что происходит? Отчего такой напор с вашей стороны? — встряла няня, закрывая собой любимцу.

Александр Ильич вздохнул:

— Я вас умоляю. Не заставляйте меня говорить, что здесь произошло, пока вы с Мишей цветочки нюхали.

— Он сломал мою жизнь, — подала голос Снежана, и у няни вытянулось лицо. Лера с Аллой переглянулись, — а ещё отец добивает. Он обещал нас проводить! — вскипела она.

— Если ты до сих пор не поняла — он очень серьёзный человек. Его вызвали. — Страж вытянулся в струну.

Вероятно, няня до мелочей знала своих воспитанников, поэтому она укрыла собой Снежану, как мать больное дитя, и залепетала:

— Прости его, детка, прости. Ну, не смог.

Разговоры в одночасье смолкли, все присутствующие, словно по команде, уставились на Александра Ильича. Очки его в невесомой оправе стреляли зеленоватыми бликами, шикарный галстук демонстрировал респектабельность, а зачёсанные волосы и стальной холод в глазах делали его похожим на американского гангстера 50-х годов. Что и говорить, женщины оробели. «Не хватало только, чтобы он вытащил пистолет и стал стрелять», — подумала Алла и сделала незаметный шаг назад.

Только Снежана проявила дерзость и набросилась на гангстера:

— Перезвоните ему! Сейчас же! Пусть скажет мне это сам!

Похоже, гангстер не удивился взрывному характеру подопечной и ответил достойно, голос его набрал ещё больше силы:

— Ничего не изменишь, такая у нас работа. В целях конспирации твой отец вышел из сети, будет доступен только в конце дня. Прими ситуацию, ты уже не ребёнок, вон, с парнями целуешься.

Снежана побледнела, сжала губы и ладони, по её лицу пробежала тень. Она приготовилась включить сирену негодования на весь вокзал. Анастасия Сергеевна тоже побледнела и обнимает воспитанницу за плечи, губы няни, бесцветные, как у старухи, шепчут: «Ша, ша… ша».

Сердце Альки затрепыхалось: не только у него папа-предатель. Он дёрнул Снежану за руку и с силой потянул её, та покачнулась и перевела взгляд на того, кто тащит её из пропасти гнева. Она смотрит на ребёнка, у которого глаза неожиданно взрослые:

— Снежана, мой папа тоже не пришёл, видишь, и вчера не пришёл, хотя обещал по телефону… И вообще ушёл из дома, когда я был маленький. Я же не реву! — Мама и тётя Алла переглянулись, у обеих одинаково приоткрылись рты, а маленький Дятловский спокойно продолжал утешать взрослую девушку: — Я тебе сейчас подарю мелки пастельные из Франции, всю упаковку, и раскраски. Ещё желатинки-мишки… Пойдём, Миша тоже хочет попробовать.

От тепла детской ладони Снежана обмякла, а желатинки и правда оказались вкусными. Анастасия Сергеевна подтвердит.

Нервы Валерии тут же дали слабину, она вздохнула и улыбнулась любимой подруге. Они взялись за руки и, кажется, вросли каблуками в платформу. Алла и Лера. Алла чувствует, как нарастает напряжение в затылке, а Лера — сверлящий взгляд на спине.

— Аллочка, обернись, мне кажется, кровь на спине у меня.

Алла, не шевелясь, одним только взглядом скользит по спине подруги:

— Это опять твоя психосоматика вылезла. Надо успокоиться. — Сильная женщина не признаёт свою слабость, поэтому борется с чужой. — Кто-то следит за нами, — поняла она и обернулась, всё же отодрав каблуки от бетона.

Волнительное объявление о посадке из невнятного динамика под куполом вокзала окончательно сбило с толку засуетившихся подруг. Приближаясь к платформе, с тяжёлым грохотом полз по рельсам скорый поезд крымского маршрута. Голос диктора вдохновил пассажиров на быстрые рокировки по плоскости платформы, и только наши герои замерли как вкопанные. Правда, белорусский гангстер оледенению не поддался и лихо подхватил чемоданы, и свои, и Дятловских, отчего он стал походить на героя детской мультипликации крокодила Гену, а не на гангстера.

Хлопоты при посадке целиком поглотили отъезжающих. Алла, Лера, Алик, Снежана и Анастасия Сергеевна расположились в одном купе. И они его выиграли. Девушка, похожая на Белоснежку, пришла в детский восторг и исцеловала няню, Альку и его растерянную маму.

Вскоре к ним присоединился и Александр Ильич с Мишенькой на руках. Он усадил улыбающегося мальчика на полку у окна и остался равнодушным к запредельному ликованию.

— Александр Ильич, — пропела Снежана, — я вас прощаю от всей души. Простите и вы меня.

Няня засветилась восторгом от вкушения плодов своего воспитания. Алла взглядом полоснула по его гладким щекам и вороту безупречной рубашки. «Истукан!» — кричали её горячие живые глаза. От её взгляда Александр Ильич съёжился, в его непроницаемых глазах отражается образ Аллы. Он хочет ответить Снежане, но ком подступил к горлу, и он молчит и краснеет. Краснеет как-то по-дурацки, пятнами.